Неточные совпадения
Впрочем, для нас это вопрос второстепенный;
важно же то, что глуповцы и во времена Иванова продолжали
быть благополучными и что, следовательно, изъян, которым он обладал, послужил обывателям
не во вред, а на пользу.
Анна ничего
не слышала об этом положении, и ей стало совестно, что она так легко могла забыть о том, что для него
было так
важно.
«Это, может
быть, неважно
было при крепостном праве или
не важно в Англии.
— Нет, я всегда хожу одна, и никогда со мной ничего
не бывает, — сказала она, взяв шляпу. И, поцеловав ещё раз Кити и так и
не сказав, что
было важно, бодрым шагом, с нотами под мышкой, скрылась в полутьме летней ночи, унося с собой свою тайну о том, что
важно и что даёт ей это завидное спокойствие и достоинство.
Но она
не позволила себя перебить. То, что она говорила,
было слишком
важно для нее.
Но Кити в каждом ее движении, в каждом слове, в каждом небесном, как называла Кити, взгляде ее, в особенности во всей истории ее жизни, которую она знала чрез Вареньку, во всем узнавала то, «что
было важно» и чего она до сих пор
не знала.
— Да я
не хочу знать! — почти вскрикнула она. —
Не хочу. Раскаиваюсь я в том, что сделала? Нет, нет и нет. И если б опять то же, сначала, то
было бы то же. Для нас, для меня и для вас,
важно только одно: любим ли мы друг друга. А других нет соображений. Для чего мы живем здесь врозь и
не видимся? Почему я
не могу ехать? Я тебя люблю, и мне всё равно, — сказала она по-русски, с особенным, непонятным ему блеском глаз взглянув на него, — если ты
не изменился. Отчего ты
не смотришь на меня?
— Кити!
Не рассердись. Но ты подумай, дело это так
важно, что мне больно думать, что ты смешиваешь чувство слабости, нежелания остаться одной. Ну, тебе скучно
будет одной, ну, поезжай в Москву.
— Да, всё это кончилось, но всё это и
было не так
важно, как мы думали, — отвечала Анна. — Вообще моя belle soeur слишком решительна.
— Эта княжна Мери прехорошенькая, — сказал я ему. — У нее такие бархатные глаза — именно бархатные: я тебе советую присвоить это выражение, говоря об ее глазах; нижние и верхние ресницы так длинны, что лучи солнца
не отражаются в ее зрачках. Я люблю эти глаза без блеска: они так мягки, они будто бы тебя гладят… Впрочем, кажется, в ее лице только и
есть хорошего… А что, у нее зубы белы? Это очень
важно! жаль, что она
не улыбнулась на твою пышную фразу.
Кому
не скучно лицемерить,
Различно повторять одно,
Стараться
важно в том уверить,
В чем все уверены давно,
Всё те же слышать возраженья,
Уничтожать предрассужденья,
Которых
не было и нет
У девочки в тринадцать лет!
Кого
не утомят угрозы,
Моленья, клятвы, мнимый страх,
Записки на шести листах,
Обманы, сплетни, кольцы, слезы,
Надзоры теток, матерей,
И дружба тяжкая мужей!
Тут непременно вы найдете
Два сердца, факел и цветки;
Тут, верно, клятвы вы прочтете
В любви до гробовой доски;
Какой-нибудь пиит армейский
Тут подмахнул стишок злодейский.
В такой альбом, мои друзья,
Признаться, рад писать и я,
Уверен
будучи душою,
Что всякий мой усердный вздор
Заслужит благосклонный взор
И что потом с улыбкой злою
Не станут
важно разбирать,
Остро иль нет я мог соврать.
Кутузов
пил чай, должно
быть, продолжая воображать себя человеком из деревни. Держался
важно, жесты его
были медлительно солидны, — жесты человека, который хорошо знает цену себе и никуда
не торопится.
Но это
было не так
важно.
Мать вела себя с гостями
важно, улыбалась им снисходительно, в ее поведении
было нечто
не свойственное ей, натянутое и печальное.
— Путаю? — спросил он сквозь смех. — Это только на словах путаю, а в душе все ясно. Ты пойми: она удержала меня где-то на краю… Но, разумеется,
не то
важно, что удержала, а то, что она —
есть!
Мне
не то
было важно; мне
важно было то, что он так озлобленно посмотрел на меня, когда я вошел с соседкой, так посмотрел, как никогда.
Но потерянность моя все еще продолжалась; я принял деньги и пошел к дверям; именно от потерянности принял, потому что надо
было не принять; но лакей, уж конечно желая уязвить меня, позволил себе одну самую лакейскую выходку: он вдруг усиленно распахнул предо мною дверь и, держа ее настежь, проговорил
важно и с ударением, когда я проходил мимо...
Я выпалил все это нервно и злобно, порвав все веревки. Я знал, что лечу в яму, но я торопился, боясь возражений. Я слишком чувствовал, что сыплю как сквозь решето, бессвязно и через десять мыслей в одиннадцатую, но я торопился их убедить и перепобедить. Это так
было для меня
важно! Я три года готовился! Но замечательно, что они вдруг замолчали, ровно ничего
не говорили, а все слушали. Я все продолжал обращаться к учителю...
Виновен или
не виновен Версилов — вот что для меня
было важно, вот для чего я приехал!
— Очень хорошо, очень хорошо, — невозмутимо продолжал дядюшка. — Прежде всего, конечно,
важно выяснить взаимные отношения, чтобы после
не было ненужных недоразумений. Да, это очень
важно. Ваша откровенность делает вам честь… А если я вам, Александр Павлыч, шаг за шагом расскажу, как мы сначала устраним от дел Ляховского, затем поставим вас во главе всего предприятия и, наконец, дадим этому Привалову как раз столько, сколько захотим, — тогда вы мне поверите?
— Для вас прежде всего
важно выиграть время, — невозмутимо объяснял дядюшка, — пока Веревкин и Привалов
будут хлопотать об уничтожении опеки, мы устроим самую простую вещь — затянем дело. Видите ли,
есть в Петербурге одна дама. Она
не куртизанка, как принято понимать это слово, вот только имеет близкие сношения с теми сферами, где…
Важно не человеческое развитие рабочих или крестьян,
не повышение их человеческого достоинства и качественности,
не рост их силы, которая всегда ведь
есть духовная сила, а постановка их в такие условия, утилитарно нужные.
Русскому человеку часто представляется, что если нельзя
быть святым и подняться до сверхчеловеческой высоты, то лучше уж оставаться в свинском состоянии, то
не так уже
важно,
быть ли мошенником или честным.
Отвлеченный демократизм всегда
есть формализм, он
не хочет знать содержания народной воли, народного сердца, народной мысли, ему
важно лишь формальное народовластие.
И
важно, пыхтя от негодования и амбиции, прошел в дверь. Человек
был с характером: он еще после всего происшедшего
не терял надежды, что пани пойдет за ним, — до того ценил себя. Митя прихлопнул за ним дверь.
А если тайна, то и мы вправе
были проповедовать тайну и учить их, что
не свободное решение сердец их
важно и
не любовь, а тайна, которой они повиноваться должны слепо, даже мимо их совести.
— Черный нос, значит, из злых, из цепных, —
важно и твердо заметил Коля, как будто все дело
было именно в щенке и в его черном носе. Но главное
было в том, что он все еще изо всех сил старался побороть в себе чувство, чтобы
не заплакать как «маленький», и все еще
не мог побороть. — Подрастет, придется посадить на цепь, уж я знаю.
Но Илюша, уже слышавший и знавший еще за три дня, что ему подарят маленькую собачку, и
не простую, а настоящую меделянскую (что, конечно,
было ужасно
важно), хотя и показывал из тонкого и деликатного чувства, что рад подарку, но все, и отец и мальчики, ясно увидели, что новая собачка, может
быть, только еще сильнее шевельнула в его сердечке воспоминание о несчастной, им замученной Жучке.
— Неужто? — вскрикнула Лиза в удивлении. — Послушайте, Алеша,
не смейтесь, это ужасно
важно: разве можно, чтоб у двух разных
был один и тот же сон?
Важно и характерно
было именно то обстоятельство, что отыскался хоть один лишь факт, хоть одно лишь, положим самое мелкое, доказательство, почти только намек на доказательство, но которое все же хоть капельку свидетельствовало, что действительно существовала эта ладонка, что
были в ней полторы тысячи и что подсудимый
не лгал на предварительном следствии, когда в Мокром объявил, что эти полторы тысячи «
были мои».
Следующий день, 18 мая,
был дан стрелкам в их распоряжение. Они переделывали себе унты, шили наколенники, приготовляли патронташи — вообще последний раз снаряжали себя в дорогу. Вначале сразу всего
не доглядишь. Личный опыт в таких случаях — прежде всего.
Важно, чтобы в главном
не было упущений, а мелочи сами сгладятся.
Кирсанов говорил, — они
важно слушали, что он говорил, тому все
важно поддакнули, — иначе нельзя, потому что, помните,
есть на свете Клод Бернар и живет в Париже, да и кроме того, Кирсанов говорит такие вещи, которых — а черт бы побрал этих мальчишек! — и
не поймешь: как же
не поддакивать?
— Успокойтесь, я
не могу сказать, что вы ошибаетесь. Предупредив вас о содержании записки, я прошу вас выслушать вторую причину, по которой я
не мог разуметь под «утешительностью результата» самое получение вами записки, а должен
был разуметь ее содержание. Это содержание, характер которого мы определили, так
важно, что я могу только показать вам ее, но
не могу отдать вам ее. Вы прочтете, но вы ее
не получите.
— Безостановочно продолжает муж после вопроса «слушаешь ли», — да, очень приятные для меня перемены, — и он довольно подробно рассказывает; да ведь она три четверти этого знает, нет, и все знает, но все равно: пусть он рассказывает, какой он добрый! и он все рассказывает: что уроки ему давно надоели, и почему в каком семействе или с какими учениками надоели, и как занятие в заводской конторе ему
не надоело, потому что оно
важно, дает влияние на народ целого завода, и как он кое-что успевает там делать: развел охотников учить грамоте, выучил их, как учить грамоте, вытянул из фирмы плату этим учителям, доказавши, что работники от этого
будут меньше портить машины и работу, потому что от этого пойдет уменьшение прогулов и пьяных глаз, плату самую пустую, конечно, и как он оттягивает рабочих от пьянства, и для этого часто бывает в их харчевнях, — и мало ли что такое.
Она сейчас же увидела бы это, как только прошла бы первая горячка благодарности; следовательно, рассчитывал Лопухов, в окончательном результате я ничего
не проигрываю оттого, что посылаю к ней Рахметова, который
будет ругать меня, ведь она и сама скоро дошла бы до такого же мнения; напротив, я выигрываю в ее уважении: ведь она скоро сообразит, что я предвидел содержание разговора Рахметова с нею и устроил этот разговор и зачем устроил; вот она и подумает: «какой он благородный человек, знал, что в те первые дни волнения признательность моя к нему подавляла бы меня своею экзальтированностью, и позаботился, чтобы в уме моем как можно поскорее явились мысли, которыми облегчилось бы это бремя; ведь хотя я и сердилась на Рахметова, что он бранит его, а ведь я тогда же поняла, что, в сущности, Рахметов говорит правду; сама я додумалась бы до этого через неделю, но тогда это
было бы для меня уж
не важно, я и без того
была бы спокойна; а через то, что эти мысли
были высказаны мне в первый же день, я избавилась от душевной тягости, которая иначе длилась бы целую неделю.
Он может сам обманываться от невнимательности, может
не обращать внимания н факт: так и Лопухов ошибся, когда Кирсанов отошел в первый раз; тогда, говоря чистую правду, ему
не было выгоды, стало
быть, и охоты усердно доискиваться причины, по которой удалился Кирсанов; ему
важно было только рассмотреть,
не он ли виноват в разрыве дружбы, ясно
было — нет, так
не о чем больше и думать; ведь он
не дядька Кирсанову,
не педагог, обязанный направлять на путь истинный стопы человека, который сам понимает вещи
не хуже его.
Татьяна даже
не хотела переселиться к нам в дом и продолжала жить у своей сестры, вместе с Асей. В детстве я видывал Татьяну только по праздникам, в церкви. Повязанная темным платком, с желтой шалью на плечах, она становилась в толпе, возле окна, — ее строгий профиль четко вырезывался на прозрачном стекле, — и смиренно и
важно молилась, кланяясь низко, по-старинному. Когда дядя увез меня, Асе
было всего два года, а на девятом году она лишилась матери.
В передней сидели седые лакеи,
важно и тихо занимаясь разными мелкими работами, а иногда читая вполслуха молитвенник или псалтырь, которого листы
были темнее переплета. У дверей стояли мальчики, но и они
были скорее похожи на старых карликов, нежели на детей, никогда
не смеялись и
не подымали голоса.
Для уяснения моей мысли очень
важно понять, что для меня творчество человека
не есть требование человека и право его, а
есть требование Бога от человека и обязанность человека.
Политически мы расходились, но это
было не важно.
И сколько десятков раз приходилось выскакивать им на чествование генералов! Мало ли их «проследует» за день на Тверскую через площадь! Многие генералы издали махали рукой часовому, что, мол,
не надо вызванивать, но
были и любители, особенно офицеры, только что произведенные в генералы, которые тешили свое сердце и нарочно лишний раз проходили мимо гауптвахты, чтобы
важно откозырять выстроившемуся караулу.
— Ну-к што ж. А ты напиши, как у Гоголя, только измени малость, по-другому все поставь да поменьше сделай, в листовку. И всякому интересно, что Тарас Бульба, а ни какой
не другой. И всякому лестно
будет, какая, мол, это новая такая Бульба! Тут, брат,
важно заглавие, а содержание — наплевать, все равно прочтут, коли деньги заплачены. И за контрафакцию
не привлекут, и все-таки Бульба — он Бульба и
есть, а слова-то другие.
Магнату пришлось выбраться из города пешком. Извозчиков
не было, и за лошадь с экипажем сейчас
не взяли бы горы золота.
Важно было уже выбраться из линии огня, а куда — все равно. Когда Стабровские уже
были за чертой города, произошла встреча с бежавшими в город Галактионом, Мышниковым и Штоффом. Произошел горячий обмен новостей. Пани Стабровская, истощившая последний запас сил, заявила, что дальше
не может идти.
Итак, Вахрушка занимал ответственный пост. Раз утром, когда банковская «мельница»
была в полном ходу, в переднюю вошел неизвестный ему человек. Одет он
был по-купечеству, но держал себя
важно, и Вахрушка сразу понял, что это
не из простых чертей, а важная птица. Незнакомец, покряхтывая, поднялся наверх и спросил, где можно видеть Колобова.
Преследования и принуждения в делах веры и совести невозможны и нецерковны
не в силу права свободы совести или формального принципа веротерпимости, что
не важно и
не относится к сущности религии, а в силу долга свободы, обязанности нести бремя, в силу того, что свобода
есть сущность христианства.
Для меня
было особенно
важно получать верные ответы от тех, которые пришли сюда в шестидесятых и семидесятых годах; мне хотелось
не пропустить ни одного из них, что, по всей вероятности,
не удалось мне.
Очень
важно в практическом отношении, чтобы оценка пищевых порционов какой-либо группы населения начиналась
не с количественного, а качественного их анализа, и при этом изучались бы естественные и бытовые условия, при которых эта группа живет; без строгой же индивидуализации решение вопроса
будет односторонне и убедительно, пожалуй, для одних только формалистов.
Про четвертого агронома, немца, ничего
не делавшего и едва ли понимавшего что-нибудь в агрономии, о. Ираклий рассказывал мне, будто после одного августовского мороза, побившего хлеб, он поехал в Рыковское, собрал там сход и спросил
важно: «Почему у вас
был мороз?» Из толпы вышел самый умный и ответил: «
Не могим знать, ваше превосходительство, должно, милость божия изволила так распорядиться».
Это правило очень
важно: пересевшие вальдшнепы в первые минуты так сторожки, что
не подпустят охотника в меру, а бегая к ним понапрасну, он
будет оставлять вальдшнепов позади и по сторонам — вальдшнепов, которые сидели крепко и близко около него.